Доктор Ахтин. Бездна - Страница 13

Костя протянул кружку Тоше и с ухмылкой сказал:

— Ну, Тоша, давай, замахни водочки.

— Не, — помотал Тоша головой, — я не пью.

Я смотрю на парня с красивыми глазами и понимаю, что он не будет пить водку. Для него даже не возникает эта дилемма — пить или не пить. Неожиданная твердость в словах и глазах. Уверенность в том, что делает и говорит. Тонкие пальцы переплетены и сжаты.

Костя, как бы равнодушно пожав плечами и переглянувшись с Никитой, протягивает кружку Сереге.

Следующий — я. В мыслях хаос, в сознании — пустота. И я допускаю первый промах. Беру протянутую кружку. Теперь, когда сосуд с остро пахнущей жидкостью у меня в руке, говорить о том, что я не буду пить, просто глупо. И еще — я знаю, что эта ситуация продумана и разыграна, как по нотам. Я почти уверен в том, что знаю ход дальнейших событий. За доли секунды в моем сознании мелькают картины того, что свершиться в ближайшие часы.

И я медленно пью водку, как воду.

— Во дает, — восхищенно цокает языком Вован, — даже не поморщился!

— Молодца! — поддерживает его Костя. — Наш человек!

Споткнувшись, я чуть не падаю, и возвращаюсь из глубин своей памяти. Опершись на слегу, стою и смотрю вперед. Передо мной участок чистой воды, — вытянутый овал, подернутый по краям темно-зеленой ряской. Я знаю, что дна здесь нет, и единственный выход — обходить это место. Услышав далеко позади посторонние звуки, я спокойно оборачиваюсь и вижу далеко позади маленькие фигурки людей.

Я улыбаюсь.

Я вижу группу подростков на берегу широкой реки по имени Кама.

12.

Первым нанес удар Никита. И думаю, что распределение ролей в этом шоу продумано заранее. Никита просто и незатейливо ударил Тошу ногой в лицо, словно загонял мяч в ворота. Он ничего не сказал перед этим, — только глумливая улыбка на губах и пьяная муть в глазах.

Тоша падает на спину, затем поворачивается на бок, закрывает лицо руками и поджимает колени к животу. Такое впечатление, что он точно знает, что надо защищать голову и живот.

Вован с Андрюхой вскакивают с бревна и присоединяются к избиению лежащего на земле тела. Девчонки улюлюкают и хлопают в ладоши, словно на их глазах происходит что-то донельзя веселое и зажигательное.

Костя, дирижер этого веселья, спокойно сидит и смотрит на нас с Серегой.

— Давайте, парни, вы ведь тоже считаете, что Тоша — пидор.

Он не спрашивает, он утверждает. И эта спокойная уверенность заставляет меня сжать кулаки. Я чувствую, как мутнеет сознание — скорее всего, в этом виноват алкоголь, но мне казалось, что это закипает праведный гнев. Я смотрю на Костю и веселящихся девушек, и вижу перед собой тени. Возможно, он думают, что живы и всё еще у них впереди — сто дорог и все для них открыты, — но я твердо знаю, что мои одноклассники уже мертвы.

— Антон-пидорон, — невпопад каламбурит Серега, встает с бревна и присоединяется к избиению.

— А ты чего ждешь?

Костя как бы равнодушно смотрит в сторону, словно он уверен, как я поступлю, и всё происходящее его абсолютно не волнует.

Я молчу и улыбаюсь.

Наконец-то, он понимает, что со мной что-то не складывается, и смотрит мне в лицо. Моя улыбка расплывается до ушей. Его глаза удивленно расширяются, когда я, оскалившись, бросаюсь на него. Нож, как продолжение руки, — наверное, впервые в жизни я использую его, как оружие. Лезвие входит в тело, — легко и не встречая препятствий.

И я внезапно понимаю, что это мне нравится. Это ощущение — рука, сжимающая рукоять ножа, лезвие которого пронзает тело. В сознании поднимается волна, смесь ярости и восторга. Я смотрю в глаза Кости, где в зрачках расширяется ужас осознания смерти. Я наслаждаюсь этим видом, по-прежнему вдавливая лезвие в тело. Наверное, я что-то кричу, потому что внезапно всё замирает вокруг.

Когда тело Кости перестает шевелиться, я встаю. Повернувшись к одноклассникам, я вижу лица мертвецов, в глазах которых мое отражение выглядит пугающе красиво. Никто из них не пытается бежать, во всяком случае, до тех пор, пока я не убиваю Никиту. Просто подхожу к нему и резким движением рассекаю шею. Он зажимает рану руками, наверное, пытается кричать, кровь толчками вытекает сквозь пальцы.

Наконец-то, тени осознают, что пришла смерть, и начинают шевелиться.

Вован наносит удар кулаком, но промахивается, а мой нож точно находит цель.

Андрей поворачивается и хочет бежать, но резкий удар ножом в спину останавливает его.

Серега просто визжит, как свинья, когда я разрезаю живот снизу вверх.

Повернувшись к костру, я смотрю на замерших от ужаса девчонок. Их всего трое. Круглые глаза, дрожащие руки. Серафима потеряла сознание, Вера смотрит прямо перед собой мутным взглядом, Катя трясет тело Кости и что-то кричит в его мертвые глаза. Обе Насти уже далеко в лесу. Догонять я их не буду. Так же, как и не трону тех, кто остался у костра.

Я иду в сторону скал, по-прежнему сжимая окровавленный нож в правой руке. Солнце быстро катится к горизонту, но я успеваю взобраться на одну из вершин, и, удобно устроившись, смотрю на светило.

Я ни о чем не думаю. Просто смотрю. Этот вакуум в мыслях нужен мне, чтобы прийти в себя. Когда приходит Богиня, я уже могу спокойно говорить с ней. Вечерние сумерки переходят в ночную тьму, и, сидя на краю обрыва, я провожу свою первую бессонную ночь.

Помотав головой, я прогоняю воспоминания. Сейчас я на болоте. Мне надо идти дальше, но впереди препятствие, которое мне вряд ли преодолеть.

Круглое озерцо посреди болота.

Идеальный круг, как бы странно это не выглядело.